Неточные совпадения
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно,
головами друг к другу, положены к
стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на
каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Представьте себе над
головой сплошную
каменную стену гор, которая заслоняет небо, солнце и которой не видать вершины.
В полуверсте от местечка, на
голой, далеко расчищенной кругом площадке, стояло белое небольшое здание, обнесенное
каменной стеной.
В «Кулаковку» даже днем опасно ходить — коридоры темные, как ночью. Помню, как-то я иду подземным коридором «Сухого оврага», чиркаю спичку и вижу — ужас! — из
каменной стены, из гладкой
каменной стены вылезает
голова живого человека. Я остановился, а
голова орет...
Калитка в заборе и пустырь — памятник Великой Двухсотлетней Войны: из земли —
голые каменные ребра, желтые оскаленные челюсти
стен, древняя печь с вертикалью трубы — навеки окаменевший корабль среди
каменных желтых и красных кирпичных всплесков.
Утро. Сквозь потолок — небо по-всегдашнему крепкое, круглое, краснощекое. Я думаю — меня меньше удивило бы, если бы я увидел над
головой какое-нибудь необычайное четырехугольное солнце, людей в разноцветных одеждах из звериной шерсти,
каменные, непрозрачные
стены. Так что же, стало быть, мир — наш мир — еще существует? Или это только инерция, генератор уже выключен, а шестерни еще громыхают и вертятся — два оборота, три оборота — на четвертом замрут…
Наталья, точно
каменная, стоя у печи, заслонив чело широкой спиной, неестественно громко сморкалась, каждый раз заставляя хозяина вздрагивать. По
стенам кухни и по лицам людей расползались какие-то зелёные узоры, точно всё обрастало плесенью,
голова Саввы — как морда сома, а пёстрая рожа Максима — железный, покрытый ржавчиной заступ. В углу, положив длинные руки на плечи Шакира, качался Тиунов, говоря...
— Эх вы, ловите! — крикнул он во всю грудь и, наклонив
голову вперёд, бросился ещё быстрее… Холодная, серая
каменная стена встала пред ним. Удар, похожий на всплеск речной волны, раздался во тьме ночи, он прозвучал тупо, коротко и замер…
Не заботясь нимало о своей безопасности, Рославлев шел подле самых
стен домов — вдруг один
каменный отломок, оторванный ядром, ударил его в
голову; кровь брызнула из нее ручьем, он зашатался и упал без памяти на мостовую.
«
Каменной стеной обведу сад, — думал он, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, — а Христина разведёт птицу,
голов триста, бить будем её к рождеству…»
Все это было дико, мрачно, нелепо, но ведь положение мое тоже было и дико, и мрачно… Я посмотрел на крепко запертую дверь, на железную печку, на
стены каменного мешка… Здесь можно погибнуть безвестно и навсегда… Потом пришло в
голову, что если закрыть эту печку с угаром…
Он замолчал, тихо и скорбно покачивая
головой. После первых же фраз слушатели привыкли к глухому и сиплому тембру его голоса и теперь глядели на Цирельмана не отрываясь, захваченные словами старой национальной мелодрамы. Убогая обстановка не мешала этим страстным подвижным натурам, жадным до всяких театральных зрелищ, видеть в своем пылком восточном воображении: и пустынную улицу, озаренную луной, и белый домик с
каменной оградой, и резкие, черные тени деревьев на земле и на
стенах.
Он еще упирается, он еще тянется руками к неизведанному счастливому простору, а в
голове его уже встают, как роковая неизбежность, жестокие картины неволи среди
каменных стен и железных решеток.
На дворе, за
стенами дома, залаяла собака и смолкла, и я слышал, как забренчала она цепью, убираясь в конуру. А он смотрел на мои
голые ноги и молчал; но я знал, что он здесь, знал по тому нестерпимому ужасу, который, как смерть, оковывал меня
каменной, могильной неподвижностью. Если бы я мог крикнуть, я разбудил бы город, весь мир разбудил бы я; но голос умер во мне, и, не шевелясь, покорно я ощущал движение по моему телу маленьких холодных рук, подбиравшихся к горлу.
Позже всего дошли слухи до города — словно больно и трудно им было продираться сквозь
каменные стены по шумным и людным улицам. И какие-то
голые, ободранные, как воры, пришли они — говорили, что кто-то себя сжег, что открылась новая изуверская секта. В Знаменское приехали люди в мундирах, ничего не нашли, а дома и бесстрастные лица ничего им не сказали, — и они уехали обратно, позвякивая колокольцами.
И тогда с диким ревом он бежит к дверям. Но не находит их и мечется, и бьется о
стены, об острые
каменные углы — и ревет. С внезапно открывшеюся дверью он падает на пол, радостно вскакивает, и — чьи-то дрожащие, цепкие руки обнимают его и держат. Он барахтается и визжит, освободив руку, с железною силою бьет по
голове пытавшегося удержать его псаломщика и, отбросив ногою тело, выскакивает наружу.
Помню, я даже бился
головою о
стены и часами лежал в беспамятстве на
каменном полу камеры; и в течение некоторого времени, дойдя до отчаяния, отказывался от употребления пищи, пока настойчивые требования организма не победили моего упрямства.